Мурашковский - Даниловскому (29.08.2007)

 

Здравствуйте, Юрий!

 

Я рад, что наши мнения во многом совпадают. Но остаются еще некоторые моменты, которые мы, на мой взгляд, обсудили недостаточно. Вот один из них. Цитирую фрагмент Вашего письма:

 

Согласитесь,  что   если  под  движущей  силой, развивающей  машины,  понимать  Потребности  Потребления,  а  под  движущей  силой  развития  наук -  Потребности  Знания,  являющихся  подмножеством  первых  и  повторяющих  их  структуру  по  принципу  подобия  ( «фрактальность» , «эмерджентность»  от  английского emergent

 «нарастающий,  развивающийся»), то  мы  вполне  можем  обоснованно  пользоваться  аналогией: «научные  представления  развиваются  по  закономерностям,  похожим  на  закономерности  развития  техники».

 

Я не уверен, что потребности являются движущей силой для чего бы то ни было, кроме «покупательского поведения». Ведь мы не можем показать КОНКРЕТНЫЙ механизм «превращения» потребности в машину, научную модель, произведение искусства и т.п.

 

Давайте попробуем рассмотреть цепочку, которая от «потребности» должна привести к «машине». И сразу же появляется развилка.

 

Какая потребность имеется в виду? Личная? Но ведь личные потребности всегда направлены на уже существующее, более того, на принятое обществом. Если я не знаю о существовании автомобиля – я и не хочу его. Если я узнал об этом, но в обществе автомобиль не считается чем-то серьезным, я не хочу его. А поскольку ранг общества не сводится к рангу людей, то и личные потребности не формируют потребность общественную.

 

К тому же, личные потребности довольно однотипно формируются рекламой. По-моему, они в этом процессе вообще вторичны.

 

Потребности общественные? Тут, несомненно, есть опосредованное влияние на развитие «машины». Но именно опосредованное. Конкретное создание конкретной «машины» есть осознанный акт автора. Можем ли мы описать механизм превращения общественной потребности в личную потребность автора создать «машину»? Нет, мы даже не знаем толком, что такое общественная потребность. Эти слова похожи, скорее, на заклинание, чем на термин.

 

Когда автор создает «машину», он в основном руководствуется своими представлениями. А эти представления, как мы знаем, формируются на основе его предыдущих знаний и на тех знаниях, которые он приобретает в процессе работы. Сейчас есть ТРИЗ и ТРТС, которые ведут автора по линии имманентных закономерностей развития техники. Но при этом личная потребность автора, даже если она возникла под каким-то влиянием какой-то общественной потребности, перестает играть ведущую роль! Начинают работать именно имманентные закономерности развития техники!

 

Так не разумнее ли вообще отложить в сторону «потребности», о которых мы ничего толком не знаем и превращение которых в «машину» не в состоянии описать, и положиться на те самые имманентные закономерности? Их описать мы можем.

 

Все эти рассуждения касаются не только машин, но всех элементов культуры. На основе заклинаний построить работоспособный механизм в технике, науке, искусстве и т.д. вряд ли возможно. Давайте искать и использовать реальные механизмы и закономерности, а не заклинания, вроде «потребность, как движущая сила...».

 

Теперь о развилках, которые Вы очень точно описали. Процитирую:

 

Автомобили  с  использованием  ДВС  и электромобили  возникли  практически  одновременно,  и электромобили  поначалу  даже  «побеждали»   в эволюционном  процессе  бензиновые  машины. При  этом,  одновременно  с  ними  (с  электрическим  и  бензиновым  моторами) паровые  двигатели  использовались  и  в  железнодорожном  транспорте и  в  морском  (я говорю  о  конце 19  века и начале 20-го).

 

 Пневматические  моторы  тоже  имели  место  в  это  же  самое  время: маневровые  паровозики  и  мина  Уайтхеда  (1865)  или   возникшая  одновременно  с ней самодвижущаяся  мина И.Ф. Александровского   после  опыта  создания  подводной  лодки  его  конструкции  с  тем же  пневматическим  мотором. http://book.uraic.ru/elib/pl/1.htm

 

Такие развилки характерны не только для техники. Известно, например, что анаэробные организмы (прокариоты) не остались только на уровне одноклеточных. Задолго до возникновения аэробной жизни они формировали даже большие многоклеточные конструкции. Но при этом выделяли кислород, от которого и погибли впоследствии. Аэробные одноклеточные (эукариоты) этим «воспользовались».

 

Эукариоты тоже дважды «пытались» создать многоклеточные организмы. Это так называемые эдиакарская и хайнаньская биоты. Один из палеонтологов остроумно назвал их «черновиками Господа Бога». И только третья попытка (фанерозойская) имела продолжение – вплоть до нас с Вами.

 

Намного больше, чем раньше, известно сейчас о неандертальцах. Они не были безмозглыми дикарями. Они создали достаточно высокую культуру, даже с элементами культуры духовной (захоронения с вкладыванием личных предметов). Сейчас их развитие оценивается как минимум равным развитию живших одновременно с ними гомо сапиенс. Более того, рывок в развитии гомо сапиенс происходил только в тех местах, где они жили на одной территории с неандертальцами.

 

Известно и интереснейшее явление органических структур в открытом космосе. Причем, довольно сложных структур, вплоть до аминокислот.

 

Развилки – естественное явление в развитии любых систем. Но, насколько мне известно, ни одна из не выживших альтернатив не вернулась, когда победившая ветвь заходила в тупик. Альтернативы могли сосуществовать какое-то время, но в исторической перспективе они не возвращались. Хайнаньская биота еще была в фанерозое (вплоть до кембрия), неандертальцы около 30 000 лет жили рядом с сапиенсами, органика в открытом космосе есть и сейчас... Но перспектив у них не было и нет.

 

На этапе, когда победившая ветвь исчерпывала возможности своего развития, в культуре возникало явление, которого не могло быть в «некультурных» системах. Это попытки возвращения проигравших альтернатив. Перед каждым рывком в искусстве шла череда попыток вернуть «старые добрые» темы и выразительные средства. Перед началом бурного развития автомобиля на конкурсе транспортных проектов в Париже победил проект кареты, запряженной «механической лошадью».

 

Беда не в том, что альтернативные системы были плохи. Они были хороши. Беда в том, что победившая система через какое-то время перестает отвечать все возрастающим требованиям надсистемы к ее параметрам. Если, допустим, требования к скорости и грузоподъемности возросли настолько, что автомобили с ДВС их не в состоянии выполнить, то и электромобили, и пневматические автомобили их не выполнят! На некий короткий промежуток времени они кажутся спасением. Именно кажутся! Но стоит ли ими заниматься всерьез? Не лучше ли потратить силы и интеллект на создание СЛЕДУЮЩЕЙ системы?

 

Теперь о методах познания. Опять позволю себе процитировать Ваше письмо:

 

По  моему,  это  пример  «жюльвернинга»  самой  высокой  пробы. Под  этим  необычным  словом  я  понимаю  способность  предсказать  будущее  с  помощью  художественных  (т.е.  глубоко,  принципиально  «антинаучных»!)  средств  познания  Мира. «Художественных»,  то есть  опирающихся  не  на  традиционный  путь  «обобщений,  сделанных   из  анализа  окружающего  Мира, как  бы  «извне»»,  а  опирающийся   на  какой-то  «иррациональный»,  исходящий  «изнутри»  автора  прогноза  (писателя -  фантаста,  например,  выдающегося «угадчика»  Жюль  Верна,  отсюда  и необычное  слово).

 

Возможны  ли  они,  такие  «методы  познания»? Ну  а,  почему  же  нет? Примеров  «угадывания»  будущих  машин  и  даже  событий  «средствами  художественных   произведений» - много.

 

Давайте опять проведем небольшой исторический экскурс. Идея «иррационального», «чувственного» познания мира, как противоположность рациональному, научному, возникла сравнительно недавно: в конце 18 – начале 19 века. В противовес классицизму в искусстве возник романтизм. Именно романтики выдвинули идею «непознаваемого гения», «иррационального» озарения и т.п. В рамках этой же традиции лежит и нелепая идея Фрейда о «подсознательном».

 

Идеи романтиков проникли и в науку. Но в науке дело обстояло не так просто. В науке использование моделей и заклинаний довольно быстро разграничивается. Заклинания могут оставаться модными для объяснений, но для получения результатов пользоваться приходится научными моделями. «Иррациональные» же идеи результатов не дают. Самой серьезной попыткой ввести «иррациональные» методы в науку была работа Гёте над созданием теории цвета. Он подошел к вопросу «художественно». В истории оптики его «теория» так и осталась курьезом.

 

Таинственные, необъяснимые «объяснения» - это, несомненно, красиво. Но результатов эти фокусы не дают. Хотя до сих пор в моде. А мода на заклинания нередко оказывается сильнее реальности. Типичный романтик Пушкин неоднократно писал о необходимости сочинять по принципу «птички божией» - озарение, наитие и никакой рациональности! Он действительно в это верил. А сам работал с картотекой.

 

И Жюль Верн ничего не «угадывал». Его прогнозы сделаны на основе огромной (30 000 единиц!) картотеки, которую он собирал всю жизнь. Верн четко отслеживал тенденции – и прогнозировал их развитие. Независимо от Жюля Верна и даже чуть раньше него прекрасную фантастику с четкими социально-техническими прогнозами писал князь Одоевский. И тоже никакого «угадывания» - знания и расчет.

 

Я одно время собирал высказывания деятелей искусства о том, как надо работать. Практически сразу они разделились на две подгруппы. В первой были высказывания о необходимости работать разумно, технологично. Во второй – об «иррациональном». Первую я назвал «художники», а вторую «члены союза художников». В первую вошли Леонардо да Винчи, Анна Ахматова, Роберт Стивенсон, Джон Леннон, Владимир Высоцкий...

 

И, наконец, об оценке результатов. Цитирую:

 

Соответственно  такому  формату  рассуждений,  идея  Поппера  о существовании  «прибора  для  измерения  правильности  научной  теории»  трансформируется  в  другую плодотворную  идею   о  принципиальной   возможности  создания  «машины  Поппера» для измерения  «правильности» всех  вновь  возникающих  машин.

 

 Если  выражаться  современным  языком,  то «правильность»  здесь  следует  понимать  как  «оценку  инновационных  рисков»,   или  «вероятность  победы  («не  проигрыша»)  в  конкурентной  борьбе  за  рынок»,  или  «оценку  возможного  тиража  машины».

 

В  одной  из  книг,  всегда  восхищавших  меня  братьев  Стругацких   «Хромая  судьба»  фигурирует   «фантастическая  вычислительная  машина»,  которая,  по  мнению  персонажей  книги - писателей,  измеряла  гениальность  текстов, а  на  самом  деле,  давала   некий  «прогнозный  параметр  -  НКЧТ» («наивероятнейшее  количество  читателей  текста»).

 

Идея Стругацких – отличная пародия! Пародия на идею оценивать результат по его популярности. Но я еще раз призываю к рассмотрению процесса, длительного процесса, а не нескольких краткосрочных ситуаций.

 

В десятых годах 19 века были написаны первые романтические повести. Учитывая засилье в русской литературе сентиментализма, эти повести популярными не были. В двадцатых годах повести Бестужева (Марлинского) были очень популярны и ругаемы. За ним пошла целая плеяда писателей – Павлов, Одоевский, Соллогуб, Ган, Дурова... Позже к ним присоединились Гоголь и Пушкин. Я думаю, что большая часть этих имен Вам известна. В тридцатых-сороковых годах романтическая повесть приобрела ажиотажную популярность. Количество читателей зашкаливало! Но известны ли Вам такие имена, как Олин, Загоскин? А к концу сороковых годов 19 века жанр романтической повести в России окончательно умер. Назовем Олина или Загоскина гениями?

 

В апреле 1841 года был опубликован рассказ Эдгара По «Убийство на улице Морг». Рассказ остался почти незамеченным. В конце 19 - начале 20 века почти один к одному списанный с этого и еще двух рассказов Эдгара По Шерлок Холмс (А.Конан Дойл) стал заслуженно популярным. Эркюль Пуаро (А.Кристи), комиссар Мегрэ (Ж.Сименон), Ниро Вульф напару с Арчи Гудвином (Р.Стаут) стали флагманами детективного жанра. Может быть, назовем гениальной нечеловечески популярную Маринину?

 

Идея Поппера об «измерении» правильности теорий была мертворожденной. Ее никто никогда не применял. И это не случайность, не несправедливость. Научную модель НЕВОЗМОЖНО оценить по внешним, формальным признакам. Оценить раз и навсегда. Можно только сказать, перспективна эта модель или уже нет. Но, как мы с Вами уже видели, модель перспективна только тогда, когда она... плоха. Как модель Коперника, как модель Бора... Когда же модель становится «хорошей», то есть объясняет все, а также все остальное, она перестает быть перспективной. А следовательно, обречена.

 

Но то же самое можно сказать и о системах технических. Первые медлительные, вонючие и попросту опасные автомобили были плохи! Но перспективны. Сегодня автомобили прекрасны и совершенны. Но перспектив у них нет. Причем ни в виде ДВС, ни в виде электро-, пневмо- или крио-.

 

Перспективность и «победа на рынке» - это противоположные, несовместимые понятия. Так какой вариант Вы считаете «правильным»? Марлинского или Олина? Эдгара По или Маринину?

 

Тут хочу сделать еще одно примечание. Есть два вида прогнозирования: линейное и нелинейное. Линейное – экстраполяция существующей тенденции. Работает очень точно в течение ближайших пяти минут. В это же время приносит кучу денег, помогает «побеждать на рынке». Затем перестает работать и приносить деньги. Нелинейное старается учитывать переломы тенденций. Не работает и не приносит прибыль в течение ближайших пяти минут, зато начинает работать потом. И приносит деньги тем, кто вовремя подготовился к этому перелому.

 

Вы сделали хорошую классификацию факторов, влияющих, по Вашему мнению, на развитие техники. Прекрасно! Из истории науки мы знаем, что классификации сперва обрастают альтернативными классификациями, в некоторых случаях могут линейно прогнозировать. Затем они перестают быть перспективными, разрастаются и начинают путаться в самих себе. И нелинейно сменяются эволюционными моделями. Причем, с ускорением...

 

И тут наступает момент, о котором мы уже говорили. Но сперва – еще одна цитата «из Вас»:

 

...  ДА,  МОЖНО   сформировать  все  (многие) «новые  ядра»  новых  научных  представлений  ДО  того,  как   появится  новый  фактический  материал.

 

Однако! Наполняться  какими-то  действиями,  а  соответственно  и  давать  какие-то   конкретные  результаты  в  виде  новых  знаний  они НЕ  БУДУТ,  пока  им  «инфлюенторы  не  прикажут». Пока  не  назначат  какого- нибудь,  более  чем конкретного  «менеджера  в  погонах»  типа  инженера- контр-адмирала  Акселя  Ивановича  Берга,  который  и  кибернетику  «спас»  и   системы  радаров  развил,  а по  мнению  историков Второй  Мировой  Войны  это  было  ключевое   изобретение,  повлиявшее  на   результаты  всей  войны,  и  даже оказал  «услуги  родовспоможения»  ещё  одной  важной  науке - «бионике»  в 1963  году.

 

Напрашивается  такой  образ  для   выявления   всех  наших  смысловых  трудностей:  можно,  как  Вы  предлагаете:  заняться  пошивом  модных  костюмов,  которые  обязательно  будут  носить  через  5, 10, 20 лет,  но как  ЗАСТАВИТЬ  в  них  влезть  людей  ДО  наступления  «момента  моды»,  «момента  востребованности»?  Вот  что  мне  непонятно.

 

Помилуйте, Юрий! Да зачем кого-то заставлять? Наступает момент, когда этот костюм начинает входить в моду – и будут покупать. Будут... при условии, что он к тому времени уже разработан! А если все силы брошены на пошив костюмов моды сегодняшней, то этот завтрашний никогда разработан не будет.

 

Наступает момент, когда скорость разработки и скорость нелинейной смены уравниваются. Когда, продолжая сравнение, скорость смены моды догоняет скорость разработки новых костюмов. Догоняет – и перегоняет. Вот почему решающее значение НАЧИНАЕТ приобретать некое предварение разработки, а не даже сами разработки. И уж тем более не факторы, влияющие на костюм.

 

Меня всегда смущала строчка из «Интернационала»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим...» Мне всегда хотелось спросить у автора: «А где вы будете жить в промежутке между разрушением и строительством?» 

 

По-моему единственная разумная стратегия – сперва строить. Не оглядываясь на то, понравится ли наша постройка сегодня. Если мы правильно нелинейно спрогнозировали, то она сегодня и не должна нравиться. Но когда нелинейно сгинет популярная постройка, наша ДОЛЖНА БЫТЬ ГОТОВА! А для этого ее просто необходимо начать заранее, до того, как заработают Ваши «аттракторы».

 

У нас полно исторических примеров. Рухнул античный мир. Они так верили в вечность своих государств, что и не собирались думать над чем-то новым. А когда все развалилось, наступившие «темные века» вкупе с христианской церковью отбросили человечество почти на тысячу лет назад. Ну ладно, тогда невозможно было прогнозировать нелинейно. Но сегодня, когда речь идет не о тысячах лет жизни систем, а о считанных годах – мы просто обязаны заранее проектировать новые, еще «ненужные» системы! Не «побеждать на рынке», а готовить новое до того, как рынок проснется!

 

С уважением,

Юлий