...Эволюционная модель развития социальных систем (окончание)

Линия получения растительной пищи.

Из линий, существенным образом влияющих на развитие доземледельческих обществ, следует рассмотреть еще одну – линию запасания продуктов собирательства. В обществах, стоящих на самой нижней ступени развития, запасы вообще не делаются.

Пример 54: Бушмены Южной Африки. Способы сохранения пищи впрок очень несовершенны, и пи­ща съедается, как правило, в течение двух суток после того, как она принесена на стоянку. (1. с. 124-139)

Пример 55: Аборигены Австралии. Возможно, это был Дж. Уитнелл, писавший следующее:

«Если бы туземцы были запасливы, они сохраняли бы достаточно семян травы на период засухи, но они почти не делали такого рода запасов. Однако они собирали небольшие кучки семян и прикрывали их корой; даже это туземцы считали большим запасом». (2. с. 95)

Однако климатические условия выдвигают свои проблемы. Время от времени складываются ситуации, когда на короткий период времени эффективность собирательства падает. Проблема была решена созданием небольших запасов какого-либо продукта на сравнительно короткое время – до неурожайного периода.

Пример 56: Аборигены Андаманских островов. Сохранять пищу андаманцы почти не умеют; возможно, единственным исключением являются съедобные семена одного из растений, которые сохраняют до следующего сезона дождей, когда ощущается недостаток в растительной пище. (1. с. 84-85)

Идея делать запасы – не такая простая, как кажется на первый взгляд. Нужно иметь в виду, что понятия времени в мышлении еще не существовало. В практической деятельности время проявляется в виде промежутков, при которых деятельность необратимо меняется. Для доземледельческих народов это сезон. Представить себе время, большее, чем сезон – это огромный скачок в развитии мышления. Таким же скачком был и переход к промежутку в несколько дней.

Вероятно, к изменению супермодели времени привело еще одно социальное явление. Кроме понятия «запас» было и другое, которое помогло выработать представление о промежутках времени, больших, чем один сезон. Возможно, в результате наблюдений, а может быть, после ряда случайных удач, было замечено, что после пожаров плодородие почвы увеличивается. Это привело некоторые народы к приему выжигания осенью сухой травы.

Пример 57: Бушмены Южной Африки. Обычай бушменов перед наступлением сезона дождей под­жигать сухую траву, чтобы заставить ее лучше расти, дал основание некоторым исследователям назвать бушменов «собира­телями, заранее планирующими свои действия», собирателями, хозяйство которых включает в себя плановое начало. Этот обычай был не менее широко распространен в Австралии и Тасмании. Необходимо отметить, что плановое начало присуще в большей или меньшей степени любому присваивающему хозяй­ству, в отмеченном обычае скорее присутствует важный эле­мент производящего хозяйства: результат преднамеренных дей­ствий наступает через сравнительно длительный промежуток времени. (1. с. 124-139)

Если продукты собирательства имеют ярко выраженный сезонный характер, то создание запасов становится постоянным элементом социальной жизни.

Пример 58: Индейцы Калифорнии. Желуди и лососи, заходящие во время нереста в реки Кали­форнии, добывались и заготавливались впрок в больших коли­чествах. (1. с. 169-181)

Следующий пример иллюстрирует новый этап в развитии собирательства. Но к сожалению, нам не удалось реконструировать проблему, приведшую к этому этапу. Возможно, это объясняется слабой эрудицией в вопросе. А может быть – это ключ к новым открытиям. Все же приведем этот пример – он важен для понимания линии.

Пример 59: Аборигены Австралии. Имеются упоминания о том, что аборигенки пересаживали части клубня ямса, чтобы получить урожай в следующем году. (2. с. 95)

Скорее всего, какие-то эксперименты оказываются более удачными, какие-то – менее. Более удачные варианты приживаются. Но не играют еще решающей роли в экономике общины.

Пример 60: Семанги, Юго-Восточная Азия. В собственности простых семей находятся и небольшие план­тации ямса, маниоки и других клубневых растений, а также са­харного тростника, которые семанги устраивают на расчищен­ных среди леса участках. К этой примитивной форме земледе­лия, характерной для зоны тропических лесов, семанги начали переходить отдельными общинами лишь с 20-х годов XX в. Приемам земледелия они научились у сеноев. И хотя, по словам Шебесты, существенного значения как источник пищи эти план­тации не имеют, в 50-х годах их завели уже многие группы семангов. Сохраняется, однако, еще немало общин, которым со­вершенно неизвестно искусственное выращивание растений. Но и те общины, которые имеют обрабатываемые участки, в основ­ном ведут традиционный образ жизни охотников и собирателей. Обычно при участке остаются одна или две семьи, чтобы уха­живать за ним, охранять от слонов и других животных, а все остальные члены общины кочуют по своей территории, зани­маясь собирательством диких растений, охотой или рыбной лов­лей. На протяжении многих столетий жизнь семангов протекала в сравнительно благоприятной природной среде, разнообразных растительных и животных, продуктов было в изобилии. В этих условиях сформировалась их общественная структура, сложился традиционный образ жизни. Урожай, получаемый на плантации, лишь позволяет разнообразить пищу, но потребность в нем не настолько велика, чтобы коренным образом изменить жизненные устои семангов. И все же в отдельных общинах обрабатываемые участки становятся неким центром притяжения, жизнь этих общин все более подчиняется потребностям земледелия даже в такой примитивной форме. (1. с. 97,98-99,100-101,102)

Если мы сравним теперь эту информацию с некоторыми другими, то увидим явное противоречие. Многофакторность развития доземледельческих обществ приводит к тому, что каждое изменение в социальной структуре является результатом решения комплексных противоречий. Ни одно изменение не возникает само по себе. Вот почему изменение, внесенное со стороны и не подготовленное развитием самого данного общества, не приживается. Оно либо умирает, либо становится чисто формальным, неработающим. Примером могут служить отношения пигмеев Центральной Африки и их гораздо более развитых соседей – банту. Традиционно считается, что пигмеи зависят от банту экономически и административно. Но вот как это проявляется на практике.

Пример 61: Не существует зависимости пигмеев от бан­ту и в социальной сфере. Главы пигмейских деревень, назначаемые банту, не имеют реальной власти. (1. с.109,110-115,116)

Пример 62: У неко­торых групп пигмеев в последние десятилетия под влиянием банту появилось спорадическое земледелие. Попытались перейти к земледелию и некоторые общины мбути, но вскоре утратили к нему интерес и вернулись к тради­ционной кочевой жизни охотников и собирателей. (1. с. 109,110-115,116)

Почему же пигмеи не перенимают новшества у банту, а семанги довольно легко приняли у сеноев зачатки сельского хозяйства? Мы знаем, что всякая новая система возможна только тогда, когда в непосредственной надсистеме есть для нее ресурсы. У пигмеев, за исключением считанных племен, нет института вождей. Поэтому назначаемые банту главы деревень просто чужеродны в этом обществе, у них нет ни функции, ни ресурса для ее выполнения. Образ жизни пигмеев – охота и собирательство в лесу. Нет никакого ресурса для принятия земледелия. У семангов же есть прекрасный ресурс для образования простейших «сельскохозяйственных общественных центров» - тотемические центры, места регулярных сборов нескольких общин.

Еще одним ресурсом для закрепления простейших плантаций у семангов является развитая иерархичность общества. Семанги живут минимум на трех рангах – община, племя и простая семья. Одноранговое общество, в котором есть только община, руководствуется в своей деятельности исключительно традициями. Регулярные нетрадиционные действия в ней невозможны. Трехранговое общество позволяет уже разделить деятельность, оставив общине традиционные действия, а простой семье – нетрадиционные, новые. В данном случае община в целом продолжает охотничье-собирательскую деятельность, а две-три отдельные семьи остаются для охраны плантаций. А кого может выделить община пигмеев?

Трехранговое общество позволяет решить и проблему, связанную с отношением к территории. Общинная территория – это большой участок, на котором происходят далекие сезонные миграции. На таком участке невозможно создание плантаций, поскольку они затрудняют миграции. Семейная же территория маленькая, плантации там возможны. Так из взаимоотношения общины и территории выделяется понятие семейной собственности.

Пример 63: Семанги, Юго-Восточная Азия. В собственности простых семей находятся и небольшие план­тации ямса, маниоки и других клубневых растений, а также са­харного тростника, которые семанги устраивают на расчищен­ных среди леса участках. (1. с. 97,98-99,100-101,102)

Оценка модели

Теперь попытаемся оценить модель, которая у нас получилась. Начнем с недостатков.

Прежде всего, очевидно, что это далеко не эволюционная модель. Можно говорить о достаточно детальной периодизации. Закономерности переходов от одного состояния к другому, хотя и частично намечены, но не выявлены в должной мере. Но даже о намеченных закономерностях можно говорить с большой натяжкой, поскольку материал для построения надежной модели был явно недостаточен.

Науковед Имре Лакатос предложил в свое время несколько критериев для оценки научных моделей. Рассмотрим нашу модель по двум из этих критериев.

Первый – отвечает ли новая модель на вопросы, на которые не может ответить старая (если исключить объяснения «лингвистические» и ad hoc)? Можно ответить утвердительно. Во-первых, прояснилось понятие «собственность на землю» для доземледельческих обществ. Во-вторых, намечен ответ на вопрос о причинах и механизме перехода к земледелию. Предыдущие модели содержат либо «лингвистические» ответы, либо откровенные спекуляции, вроде идеи о пришельцах, которые заставили землян разводить растения, чтобы гнать из них самогон (см. http://www.sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/637.html).

.Вторым важным показателем качества модели по И. Лакатосу является наличие так называемой «исследовательской программы» - то есть вопросов, ответы на которые могут быть получены с помощью дальнейших исследований в рамках данной модели. Для нашей модели таких вопросов множество. Приведу лишь некоторые из них:

1.     Построение модели «нулевого общества». То есть некоей условной границы, за которой мы можем говорить об обществе, а не о «первобытном стаде» (Ф. Энгельс).

2.     Практически у всех приматов есть внутренняя иерархия и «вожди». Почему у самых примитивных народов, сохранившихся до наших дней, никаких вождей и никакой иерархии нет? Нет надежных указаний на институт вождей и в археологических материалах.

3.     Непонятна величина практической «единицы времени» для первобытных народов. По ряду данных это сезон. Но есть факты, которые не согласуются с таким предположением.

4.     Непонятно происхождение тотемов. Есть ряд предположений, но они недостаточно подтверждаются материалом. К тому же материал этот противоречив.

5.     Есть отдельные информации по другим линиям развития доземледельческих обществ, например, по изготовлению орудий, обработке металлов, конструкции водных транспортных средств. Эти линии тоже ждут своей разработки.

6.     Появились также вопросы, разработка которых может вывести на новые эволюционные модели, в частности, на эволюционную филогенетическую модель психологии.

Выводы:

1.     Разрабатываемая теория развития научных представлений работоспособна и позволяет конструировать принципиально новые модели.

2.     Возможно построение эволюционных моделей для объектов, традиционно рассматривавшихся, как неэволюционирующие.

3.     Перескок через тип модели невозможен, однако можно резко уменьшить время и сложность разработки промежуточных типов.

4.     Применение механизмов теории развития научных представлений на порядок снижает время, необходимое для разработки новой модели и в значительной мере облегчает подбор нужных материалов.

Литература:

1.     В.Р.Кабо. Первобытная доземледельческая община. М., 1986.

2.     Фредерик Роуз. Аборигены Австралии. Традиционное общество. М.: Прогресс, 1989. – 320 с.

Ю.Мурашковский

26.06.2005.

В НАЧАЛО СТАТЬИ